Через расширенную эволюционную метамодель.
Пост 4.
От DSM к процессам изменений: рождение PBT
Модель психологической гибкости утверждает, что за множеством человеческих трудностей стоят не болезни, а процессы - универсальные, но проявляющиеся у каждого по-разному. Когда эта идея была осмыслена всерьёз, стало ясно: сама структура современной психиатрии, построенная на синдромах и диагнозах, не выдерживает контакта с живой человеческой реальностью. Терапевты знали это давно: в реальной жизни границы между “депрессией”, “тревогой” и “зависимостью” не так уж очевидны. Люди приходят не с диагнозами, а с болью, избеганием, одиночеством, застреванием в собственных историях. Постепенно стало ясно, что клинические ярлыки не объясняют, почему человек страдает и что помогает ему меняться. Так возникла необходимость новой системы - Терапии, основанной на процессах (Process-Based Therapy, PBT).
1. Тупик синдромальной модели
В течение десятилетий психология и психиатрия жили в логике DSM - "Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам". Оно стало символом научной строгости, но и источником фундаментального парадокса: чем точнее описывались симптомы, тем меньше мы понимали о живом человеке.
Хэйс и коллеги об этом пишут:
"DSM и подобные системы категоризации создали иллюзию прогресса, но оказались неспособны объяснить реальные механизмы изменений, а значит - не могут быть основанием для научной терапии".
(Hayes at all. 2022)
DSM-модель описывает что есть, но не почему это есть. Она полезна для классификации, но бесполезна, когда нужно помочь конкретному человеку действовать иначе. Симптомы могут уменьшаться, а страдание оставаться, если не меняются функциональные связи между поведением, контекстом и ценностями. Традиционная клиническая наука искала универсальные протоколы - одинаковые “лекарства” для всех людей с данным диагнозом. Но человек - не диагноз. Процессы, удерживающие страдание, уникальны для каждого, и только понимание их функций может привести к подлинному изменению.
2. Возникновение процессного мышления
PBT выросла из осознания того, что терапия должна быть системой анализа процессов, а не набором протоколов.
"ACT и родственные подходы проложили путь к терапии, в центре которой не диагноз, а взаимосвязанные процессы изменений, определяемые эмпирически и функционально".
(Hayes at all. 2022)
Если раньше терапия спрашивала: какой метод подходит при тревожном расстройстве? - теперь вопрос звучит иначе: какие процессы здесь нарушены и какие контексты их поддерживают? PBT рассматривает человека как многоуровневую систему, где когнитивные, эмоциональные, мотивационные и телесные процессы взаимодействуют с социальными и культурными. Каждый уровень может быть точкой для изменений, и ни один не является “главным”. Таким образом, PBT соединяет философию ACT, эмпирическую точность RFT и эволюционное понимание адаптации к контекстам. Она не отменяет старые методы, а переводит их на язык процессов - так, чтобы можно было сопоставлять результаты разных школ и видеть, что именно работает и почему.
3. Шесть измерений изменений
Авторы модели выделяют шесть ключевых измерений, через которые можно описывать психологические процессы:
- Когниция (мышление, язык, оценка);
- Эмоции (аффективные реакции и их регуляция);
- Внимание и осознанность;
- Самость и перспектива;
- Мотивация и ценности;
- Поведение и действие.
Эти измерения не “части личности”, а области, в которых происходят динамические взаимодействия. Они описывают, где именно проявляется гибкость или ригидность, открытость или избегание.
"PBT предлагает рассматривать процессы изменений сквозь шесть взаимосвязанных измерений - когниции, эмоций, внимания, самости, мотивации и поведения - в их функциональной взаимосвязи".
(Hayes at all. 2022)
Например, при депрессии нарушение может выражаться в ригидных когнициях (“всё бессмысленно”), в узком фокусе внимания (человек видит только прошлые неудачи), в сниженной мотивации и избегании действий. И процессуально-ориентированный терапевт ищет не “болезнь”, а закономерности: как эти процессы взаимодействуют, как они поддерживают страдание, и где можно вмешаться, чтобы восстановить гибкость.
4. Эволюция вместо патологии
Как утверждает Стивен Хэйс, ACT одной из первых ввела в психологию понятия эволюционных процессов изменений: вариация, отбор и сохранение. PBT развивает это понимание.
"Эволюционная метамодель рассматривает терапию как контекст, в котором человек осознанно создаёт новые формы поведения, подвергает их отбору и сохраняет те, что способствуют выживанию и процветанию".
(Hayes at all. 2022)
Это означает, что “здоровье” - не отсутствие симптомов, а способность системы адаптироваться и обновляться. Психологическая ригидность - не патология, а результат контекстов, где вариация и обучение становятся невозможными. Например, человек с тревожным избеганием не “болен” тревогой - он просто застрял в стратегиях, которые когда-то помогали выжить, но теперь мешают развиваться. Задача терапии - не "починить" человека, а создать условия, где он снова сможет пробовать, учиться, ошибаться и выбирать. Так на место патологического языка приходит язык эволюции. Именно это делает PBT не только терапевтической, но и философской рамкой, где страдание рассматривается как часть естественного процесса изменений, а не как сбой внутри человека.
5. Персонализация как ядро науки
Вместо “среднего клиента” PBT стремится обратиться к реальному человеку.
"Фокус на процессах изменений требует идиономического анализа: внимание к тому, как данные процессы проявляются в конкретных индивидуальных системах".
(Hayes at all. 2022)
Это возвращает науке человеческое лицо. Мы больше не ищем универсальный протокол, а изучаем, как разные процессы взаимодействуют у каждого отдельного человека. Именно поэтому PBT называют идиономической наукой - наукой, которая работает с единичным случаем, не теряя научной строгости. Так рождается новая методология: частые продольные измерения, функциональный анализ в реальном времени, визуализация динамики поведения. PBT не отменяет статистику, но отказывается от иллюзии, что усреднённая модель может предсказать развитие любого индивида. Это наука, которая наблюдает жизнь в процессе, а не после того, как она завершилась.
6. От классификации к пониманию
PBT не борется с DSM - она просто делает его ненужным. Когда терапевт видит перед собой не “пациента с тревожным расстройством”, а систему контекстов, регулирующих поведение, диагностика перестаёт быть этикеткой и становится картой маршрута. Вместо вопроса “что это за расстройство?” появляется вопрос “что удерживает это поведение?”. И вместе с ним - уважение к тому, как этот способ действовать когда-то помогал человеку выжить. PBT таким образом объединяет практику, философию и этику. Она строит мост между наукой и человечностью, между исследованием и состраданием. Это и есть рождение новой психологии - не классифицирующей, а понимающей.
И следующий пост нашего цикла будет про саму расширенную эволюционную метамодель (EEMM). Мы посмотрим, как PBT превращается в метамодель, объединяющую разные подходы - от когнитивных и эмоциональных до социальных и культурных, - и почему EEMM претендует стать новым “языком” современной психологии.